Разве ты не думаешь,
что с тебя достаточно?
Не обернусь, не могу бояться
Отведу тебя назад домой.
Cold
Я приставляю пистолет к голове и жму на курок. Боёк бьет по капсуле, порох зажигается, и пороховые газы выталкивают пулю из ствола.
Она попадает в висок, пробивая кость, и лезет прямо в мозг.
Знаете, это немножко больно. Хотя можно было бы уже привыкнуть.
Я вытираю кровь и смотрю на пистолет с опустевшим магазином. Пять минут назад здесь было двенадцать патронов. Теперь пустые гильзы валяются на полу, а я по-прежнему сижу на школьной парте и пялюсь на доску, полную расчетов и вычислений. И вроде бы уже все патроны в моей голове, но жизнь продолжается.
На полу пустые шприцы. Три или четыре яда циркулируют в моей крови.
Стоит говорить о петле на потолке, в которой я висел пятнадцать минут, пока мне не надоело?
Да, мне не суждено умереть. Не сегодня и не сейчас. Но я не могу воскрешать. Не могу вернуть к жизни то, что мне дорого. Обречённый быть вечно одиноким.
На соседней парте лежит она. Та, которая была смыслом моей жизни. Теперь она пустой отзвук эха. Сосуд без вина. Тело без души. А есть ли вообще душа, если тело бессмертно7
Я встаю с парты и подхожу к доске. Вычисления, цифры и символы.
Наверное, уже назрел вопрос «к чему всё это?»?
Что ж, давайте начнём с происшествия на дороге. Точнее нет, стоит отмотать немного назад, а то вы не поймёте некоторые моменты. Итак, день начался…
Часть Первая.
1.
День начался. Причём довольно скверно. Я валялся у туалета, а рвотные позывы продолжали приходить из желудка. Вот и салат показался. Интересно, дойдём ли сегодня до пюре?
По ту сторону двери были слышны шаги моей девушки. Непрерывные хождения по комнате. Она волнуется или просто хочет в туалет?
- Ты скоро?- спрашивает она.
- Я не… блюхв,- не знаю, как изобразить этот звук,- не знаю.
- Что это было?
- Вчерашнее пюре. Оно было вкусным, кстати.
Её звали Ксюша. Моя девушка. Она младше меня на год, то есть ей… двадцать пять. Светлые волосы, длиной где-то до плеч, милое лицо с серыми глазами. А когда она улыбалась, то у неё на щеках появлялись ямочки. Она была не слишком высокой и могла показаться слишком хрупкой. Так, на первый взгляд. Но такое впечатление часто бывает обманчиво.
И сейчас она за меня волновалась. Или просто хотела в туалет.
- Я сейчас,- пока это всё, что могу сказать.
Не много людей поймёт, каково мне было в то утро. Если вы испытывали сильное похмелье, когда в животе происходит революция, а в голове фейерверк по этому поводу, то можете представить, что в этом состоянии вас начали кормить салом. В общем, лучше и не представлять.
Она вновь постучала в дверь. Я привстал. Перед глазами стены пустились в безумный пляс, выбрав себе в пару окружающие предметы. Я опёрся на стену и встал на ноги. Стоило только открыть дверь, как Ксюша тут же вошла, даже вбежала внутрь, и обняла меня:
- Ты как? Нормально? Я же тебе говорила, что тебе нужно меньше пить!
Она говорила и говорила. Я лишь крепко обнял её и улыбнулся. Она меня любит. И больше, в общем-то, ничего и не надо.
- Ксюш, я буду в порядке. Со мной всё хорошо. Ну, просто, вчера был повод выпить.
Она посмотрела на меня. Её тушь потекла, а слёзы катились по щекам. Губы сжались в одну тонкую белую полосу, а брови сведены вместе.
- Ты же знаешь, что я ненавижу, когда люди пьют. Причём так, как вчера напился ты.
- Ксюш,- я поднял руки в знаке «сдаюсь» и улыбнулся,- извини. Даю слово, что больше не повторится. Ты же знаешь, что если я даю слово, то…
- Знаю,- сказала она.
Гневное выражение на лице не сменилось другой эмоцией. Она просто смотрела на меня, потирая плечи руками:
- Послушай,- она вложила свои ладони в мои, - я люблю тебя. И хочу, чтобы…
Я вновь обнял её и прижал к себе. Сейчас лишь чувствовал её чудесный запах, осознавая, каким дураком я был вчера.
- Извини,- сказал я. Всё, что смог.
Да и много ли тут скажешь? Порой не находишь слов. И не на все ситуации есть слова.
Когда я работал волонтёром и ухаживал за пенсионерами, то у меня был один, к которому никак не получалось заскочить. То он уходил куда-то, то попросту спал. Через неделю я узнал, что этот пенсионер умер. Мне об этом сообщил его внук, открывший дверь. Этого пенсионера я так и не увидел. Он остался призраком, образом в моей голове. Жизнь коротка.
Не нашлось слов в той ситуации. Я промычал что-то вроде «соболезную», «извините» и ушёл. Может, слова вообще не нужны в разных ситуациях?
- Ром,- Ксюша подняла глаза.
- Что?
- Тебе на работу не пора?
- Ух ё…
2.
Я стоял в ванной и чистил зубы. Побольше зубной пасты, чтобы перебить привкус рвоты и запах перегара. Умывшись, посмотрел в зеркало. Это я?
Двадцатишестилетний парень. Хотя в отражении выглядел старше из-за этого пойла. Длинные каштановые волосы; спадающая на лоб косая чёлка. И, как ни странно, карие глаза.
- Ты не опоздаешь?- вошла Ксюша с моим дипломатом,- я тебе вот, собрала…
Я вытерся, подошёл к ней и поцеловал:
- Спасибо тебе.
Я вышел в коридор, застегнул белую рубашку и обулся:
- Не холодно будет?- спросила она, опёршись о стену.
- Не думаю. Хотя осень только началась, но… Да и мне холод сейчас нужнее,- я взял у неё дипломат.
Она подошла ближе и посмотрела мне в глаза. Тут и не было намёка на поцелуй, просто зрительный контакт. Мы стояли и смотрели друг на друга, будто ощущая, что это наша последняя встреча. Точнее, последняя встреча нас таких, обычных. Настоящих.
Она провела рукой по моей.
Господи, неужели она понимала, что мне нельзя выходить? Неужели она это почувствовала? Тогда всего этого можно было бы избежать.
Она взяла меня за ладонь. Её пальцы, как всегда, были холодные.
- Я пойду,- после этих слов я чмокнул её в щёку.
Она улыбнулась и проводила меня взглядом. Старого доброго меня больше не стало.
3.
- Такси!
Ни одна машина не останавливалась. Как на зло проехало три машины с жёлтыми шашечками на крыше. Поэтому от отчаянья я не только махал рукой, но и кричал:
- Такси!
В нашем городе не как в Москве – вытянул руку, и уже десять машин, обгоняя друг друга и нарушая правила едут к тебе. Тут всё иначе. Либо машина такси стоит рядом и водитель свободен, либо позвонить и вызвать.
Такси рядом нет. А телефон, видимо, оставил дома. Возвращаться – плохая примета. А на работу я уже опоздал.
- Такси!
Машина подъехала к тротуару. Я открыл дверь и спросил:
- До «Стэнд-банка» за 350?
- Нормально,- сказал таксист, долго не думая,- садись.
Я залез на заднее сидение и закрыл дверь. Мы двинулись в путь.
- Работаете там?
- Да.
- Какая должность?
- Да так. Не важно. Офисный планктон. Отчёты, бумаги и прочая хрень. Лучше и не задумываться.
- Вам нравится эта…,- белый БМВ подрезал такси прямо перед самым носом. Если бы не реакция водителя, то мы бы уже попали в аварию,- куда прёшь, дура?! Права получи! Совсем охренели уже.
- Там девушка за рулём?
- Да чёрт её знает! Может и парень.
- А почему тогда?..
- А так проще. Сами же знаете, как девушки водят. Просто они… Да шут его не знает! Всем надо кого-то винить: одни винят правительство, другие – полицию. А на дороге – девушек. И вы ведь тоже всю вину явно на кого-то скидываете?
- Да. Иногда и на себя.
- А это плохо. От этого можно и с ума сойти. Комплексы и всё такое. Ёпрст!- последнее он выпалил как одно сплошное быстрое слово.
Мы остановились на самом оживлённом перекрёстке нашего города. И именно сегодня на нём сломался светофор.
- Тут хрен пропустят, - сказал водитель.
Перед нами, слева направо и справа налево, мчались машины, маршрутки, автобусы.
- Попробуем?
- А не опасно?
- Регулировщика хрен дождёшься. Правила тут будто никто и не знает. Стоять долго будем.
По три полосы движения. Три в одну сторону и три в другую на каждой из частей перекрёстка. Теперь я понимаю, что это была глупая затея.
Таксист, меняя скорости, передвигался в этом быстром потоке. Я, хоть и сидел сзади, пристегнулся. Мы продвигались к другой стороне дороги.
Я посмотрел направо, потому что сидел именно с этой стороны машины. На нас с огромной скоростью неслась фура.
- Господи!- только и успел сказать я.
Мой голос становился всё выше и выше, и почти получился лёгкий крик в конце.
Водитель нажал на газ. Фура пронеслась позади.
Я выдохнул. Моя рука сжала ручку двери. Костяшки побелели. Я сглотнул ком в горле. Мы почти преодолели этот участок перекрёстного движения.
Иномарка пронеслась перед самым капотом. А я думал, что такое только в кино бывает.
Перед самым концом этого перекрёстка мы чудом избежали автобуса, мчащегося на нас. Но, наконец, можно было выдохнуть. Этот ужас остался за спиной.
Водитель сбавил скорость и обернулся ко мне:
- Испугались?
Я посмотрел на него и улыбнулся. Но эмоция сразу же сменилась другой. Мне вдруг стало очень страшно. Я поднял руку и принялся что-то шептать и тыкать пальцем на то, что увидел перед машиной – ПАЗик, явно потерявший управление, мчался на нас. Таксист обернулся слишком поздно.
Удар был настолько сильным, что я мог разбить нос о переднее сиденье, но ремень туго вонзился в тело. Заболела шея от резкого движения вперёд. Заныло тело от больно врезавшегося ремня.
Лобовое стекло, как мне сейчас вспоминается, вылетело именно тогда. Хотя, я уже точно не помню. Но звук бьющегося стекла точно был.
ПАЗик откатил ударом нашу машину назад. Мы проехали немного по инерции и остановились.
Я поднял голову и почувствовал ужасную боль в шее, да и во всём теле.
Таксист поднял голову и застонал. Он подёргал за ремень безопасности и повернулся ко мне. У него из носа текла кровь.
- Ты как?- спросил он.
Я почти не услышал вопрос. Меня отвлекло другое. Даже тогда я понял, что ПАЗик вытолкал нас обратно на перекрёсток.
Меня отвлёк гудок машины. Громкий, приближающийся шум. Я повернул голову направо и лишь успел увидеть приближающийся к машине КАмаЗ. Через секунду произошёл удар.
Часть Вторая.
1.
Я открыл глаза.
Не было ни машины, ни криков, ни стекла. Не было никакой аварии. Не было вообще ничего. Казалось, что всё это дурной сон. Наваждение.
Я стоял на зелёной траве. Было утро, но солнечные лучи уже освещали всю местность, которая была вокруг.
Зелёный луг и бревенчатый дом вдали. До боли знакомый и совсем неизвестный. Я сделал шаг вперёд и замер. Нет, что-то явно было не так.
Мягкая трава, на которую так и хотелось лечь. Будто бы награда за долгий путь. Я наклонился и провёл по ней рукой. Ни капли росы, лишь тепло, исходящее из земли. Будто тёплый травяной матрац.
Я услышал… Нет, вряд ли. Было слишком тихо. Так, что даже мои действия не издавали звуков. Я скорее почувствовал. Да, верно.
Я почувствовал, что кто-то идёт. Поднял голову и увидел человека, одетого в костюм 80-х или 90-х годов: старые туфли, штаны, пиджак нараспашку, под которым была немного расстёгнутая белая рубашка в вертикальную полоску.
Человек, не доходя до меня, по ходу достал сигарету того же времени из-за уха, дунул в неё, зубами откусил большую бумажную часть, сплюнул, и, наконец, вставил её в зубы. А затем похлопал себя по карманам.
- Есть закурить?- спросил он у меня.
Я его знаю?
- Нет.
- Эх,- он вынул сигарету изо рта и убрал за ухо,- ну хоть не куришь.
Но его лицо мне знакомо. Очень знакомо.
- Помнишь хоть меня?- спросил он.
- Мне ваше лицо очень знакомо,- я понимал, что не должен говорить с ним на «вы». Но почему?
Он усмехнулся.
- Ну, учитывая, что ты ничего не помнишь…
- Что?
Перед глазами пролетели размытые образы. Лица. События.
- Где мы?
- Ты и дом не узнал? А, ну хотя да. Ты же ещё маленьким был, когда мы сюда ездили.
Лица… Места… Всё какими-то обрывками, размытое.
Я поднял голову и посмотрел человеку прямо в глаза:
- Дедушка?
Он улыбнулся и вынул руки из карманов. Протянул, было, для рукопожатия, но, почему-то, быстро убрал.
- А это,- я указал на дом, стоящий метрах в двухстах от нас,- это наш дом. В деревне. Я был таким маленьким, когда бывал здесь. А сейчас все детские воспоминания разом всплыли в памяти. Что происходит?
- Ну, как тебе сказать… Пойдём-ка лучше в дом,- по его лицу было видно, что ему трудно произносить подобное.
Я сделал шаг, но он жестом остановил меня.
- Что ты помнишь?- спросил он.
Перед глазами продолжала всплывать моя жизнь. С самых ранних лет. Те года, которые я вроде бы и помнить не должен. Всё проносилось в голове за доли секунды.
Мама. Папа. Детская. Ясли. Детский сад.
Всё в подробностях. Каждый день из моей жизни прокручивался в голове. Я будто бы проживал свою жизнь заново. Пока, наверное, не появилось нужное воспоминание.
Я поднял голову и посмотрел на дедушку:
- Ты ведь умер. Очень давно. И я тебя почти не помню. Лишь фотографии…
Он лишь усмехнулся:
- А быстро же ты. Я ведь не хотел тебя вести. Слишком это… Даже здесь, в этом мире, чувства не исчезают.
- Куда вести?
- Домой,- и он указал на домик вдалеке.
- Но я…
Авария.
- Я же ведь…
Удар КАмаЗа. Крик, мигом затихший. Стекло.
- Я… мёртв.
Он кивнул.
- Я не хочу туда.
- Думаешь, у нас есть выбор?
- Да! Да есть! Я всю свою жизнь пытался подражать тебе, хоть совсем и не знал. Воспоминания родителей и фотографии. Одно время я носил твою причёску. Даже живя в другом мире ты меня многому научил своей жизнью в нашем. И я думаю, что всё незаконченно.
- Разве ты не думаешь, что с тебя достаточно?
- Ещё нет. Я прожил треть твоей жизни, и уходить мне пока ещё рано.
- Хорошо,- сказал он и опустил голову, - хорошо.
Секунду мы стояли молча.
- Ты уверен, что готов?
- К чему? Умирать я пока не хочу.
Он подошел ко мне и протянул руку к моему лицу. Я отошёл на пару шагов назад.
- Не бойся. Ты не умрёшь.
Я всё равно дрожал. Он положил мне руку на лоб.
- Иди,- сказал он.
Я ничего не почувствовал. Он убрал руку со лба, оставив меня с вопросом – зачем он это сделал.
- Куда идти?
Он махнул рукой мне за спину. Я хотел уже обернуться, как…
- Только есть одно «но»! в какую бы сторону ты ни шёл – никогда не оборачивайся. Потому что ты сделал свой выбор, и менять его уже поздно.
Я протянул ему руку. Он её пожал. Его рукопожатие было таким, каким я и представлял – очень крепким.
- Ещё встретимся,- сказал я и улыбнулся.
- Это вряд ли.
- В смысле?
Но он уже шёл к дому. И ему нельзя было оборачиваться. Я махнул ему рукой, зная, что он не видит. Но дедушка поднял руку в знак прощания.
Улыбнувшись, я обернулся. И замер.
Зелёный луг продолжался ещё метра два, а затем была выжженная чёрная трава. Вдалеке горели деревья. А с неба, ярко-красного неба, светило бардовое солнце.
Обернуться?
Я сделал свой выбор. И начал движение вперёд. Шаг за шагом. Пока трава не перестала шуршать под ногами. Пока я не почувствовал жар от огня.
Но я продолжал идти.
А потом какая-то вспышка вдали. И голоса. Шаг за шагом движение вперёд. Все чувства обострились. Вспышки стали ближе и ярче.
А затем я закрыл глаза.
2.
Историю можно было начать и с этого момента. С момента встречи и пробуждения. С момента моей смерти.
Не знаю, что было со мной. В смысле, дом в деревне, дедушка… Это вполне мог быть и бред. Но могло произойти и в реальности. Рай? Ад? Чистилище?
Есть ли ответы на мои вопросы?
Да и нужны ли они.
3.
Рука коснулась шеи. Странная какая-то кожа. Будто бы и не кожа вовсе, а латекс. Пальцы держали на шее около десяти секунд, причём их вдавили так, что я сам почувствовал свой пульс. На удивление ровный. Человек тоже этому удивился.
Голоса становились громче. Будто бы я возвращался к реальности. Пробуждался.
Затем эта же рука раздвинула мне веки и посветила фонариком в глаза. Я выругался и зажмурился, пытаясь при этом закрыть руками глаза.
- Твою мать!- крикнул человек с фонариком.
Я открыл глаза, и меня ослепил солнечный свет. Ещё жмурясь, огляделся: по-прежнему пристёгнутый в машине, которая сильно сплющена с правого бока; моя нога придавлена передним креслом, но боли не было. Пассажирская дверь с моей стороны была вырезана, а вокруг машины стояли медики. В перчатках. Вот что это было за странное прикосновение.
КАмаЗ отогнали чуть дальше от машины, а на перекрёстке поставили регулировщика. И огородили место аварии.
Парень в медицинской униформе, осматривавший меня, упал пятой точкой на асфальт, и, удивлённый, смотрел на меня. Все медики, стоявшие рядом, тоже пялились.
Я поднял руку и подёргал за ремень безопасности. Крепко пристёгнут. Попытался нажать на кнопку, располагающуюся на замке ремня безопасности. Тщетно. Кнопка, видимо, сломалась.
- Эй,- сказал я,- можете помочь? Ремень заклинило.
Один из медиков подошёл поближе и помог встать парню.
- Вы как?- спросил он.
- Нормально.
- Старайтесь не шевелится. У вас может быть шок, поэтому боли вы не чувствуете.
- Послушайте! Я в порядке. Мышцы не болят. Кости целы. Вот только ногу защемило. Да и то больше зажало.
- У вас кровь на лбу.
Я провёл рукой и почувствовал. Пальцы были в крови вишнёвого цвета. Но боли не было. Да и кровь не лилась. Просто осталась на голове. Рана, наверное, затянулась уже.
- Вы точно в норме?
- А что?
И тут я заметил. Водителя такси вынимали с его сиденья. Судя по количеству крови и неестественному повороту головы, он был…
Но таксист сидел на противоположный стороне от удара. Там ведь можно и переломом отделаться. А я был в эпицентре всего. И жив - здоров. Да что такое произошло?
Медик подошёл ближе, достал нож из кармана, выдвинул лезвие и разрезал ремень безопасности.
- Сидите смирно! Не двигайтесь.
На вид ему было лет пятьдесят. Волосы уже стали седеть. Притом он был опытным медиком, о чём говорила отточенность в его движениях.
В начале он прощупал позвоночник. Потом голову. Плечевой пояс и руки. Грудину. Ноги. Посмотрел, как ступню прищемило креслом. Ощупал голень, а затем медленно освободил мою ногу.
- Странно,- сказал он.
- Что?
- У вас нет переломов. Ни одного. Это как быть в эпицентре ядерного взрыва и не облучиться. А кровь на голове. Я не слишком представляю, откуда она. Ран у вас там нет. Может, какие-то порезы максимум. Сможете сами выйти из машины?
Одну за другой я выставил ноги на улицу, а затем, помогая себе руками, выбрался сам. Встал в полный ост.
Тишина. Все, кто был вокруг, смотрели на меня. Будто бы я какая-то картина или статуя, которую показывают раз в сто лет. И будто бы вот этот единственный раз.
Первым не выдержал молодой парень:
- Да что за хрень с ним?!
- Вы должны проехать с нами,- сказал другой.
Меня стали засыпать вопросами, требованиями. Я отошёл немного назад, выставив руки ладонями от себя:
- Эй-эй-эй-эй! Я здоров. Нет повреждений. Можно мне идти уже?
- Подождите! Вы должны…
Врач было схватил меня за руку, но я буквально вырвался из его захвата.
- Я здоров! И никуда мне не надо! А сейчас, с вашего позволения, я уйду. И не надо меня преследовать.
Я развернулся и пошёл во дворы между домами.
- Стойте!
- Да пошли вы на!..
- Остановитесь!
Двое бросились ко мне. Я перешёл на быстрый шаг, а затем побежал. Она меня догоняла. Мне не хотелось быть лабораторной крысой или ещё кем-нибудь. Я жив! Без повреждений. Врачи должны помогать, а не губить или пытать.
Они догоняли. Я развернулся и со всей силы ударил ближайшего в нос. Хруст. Он хватается за кровоточащий нос и падает на колени. Второй останавливается, чтобы ему помочь. Это дало мне время скрыться во дворах.
4.
Я бежал что есть сил. Петляя, меняя тропы и дороги. Запутывая их. Чтобы меня потеряли.
Если я и когда-нибудь хотел, чтобы обо мне все забыли, ощущать одиночество и боль, то сейчас наступило то самое время. Хотя раньше это чувство резко усиливалось при депрессии, но сейчас всё было иначе.
Сколько я пробежал? Квартал? Два? Километры? Я огляделся в поисках ориентира или чего-нибудь знакомого.
Усталости не было. Не было и боли в ногах. Я был в порядке. Будто бы пешком перешёл через дорогу.
Я увидел знакомый магазин. Только он был где-то в двух километрах от места аварии. Я пробежал в быстром темпе, не сбил дыхания. Что со мной?
Я достал платок и вытер пот. А затем взглянул на некогда белую материю. Кровь! Моя голова ведь немного в крови. Я быстро вытер её. Что мог.
Имеет ли смысл идти на работу? Дипломат! Я оставил его в машине! Вот это хреново! Там, на отчётах, написано моё имя. Они могут меня найти! Или это уже моя разыгравшаяся паранойя?
5.
Я решил зайти в магазин. Пить хотелось ужасно. Нервы.
Я вошёл внутрь, хлопая себя по карманам. Над дверью висели китайские колокольчики, поэтому при моём появлении они зазвенели. Ксюша хотела повесить такие дома, но её удалось быстро отговорить.
В магазине было двое покупателей – бабушка и молодой, слишком нервный молодой парень, - а за прилавком стояла продавщица. Все стояли у витрины, никто не подходил к кассе.
Я решил купить сразу.
- Здравствуйте.
Продавщица буркнула что-то в ответ. Она была полной женщиной, одетой в униформу магазина – красный фартук и того же цвета кепка.
Я нащупал бумажник и достал его:
- У вас есть «Sprite» в банке?
- Да.
- Из холодильника?
- Да,- сказала она с примесью гнева.
Мне стало немного не по себе. Я заглянул внутрь бумажника: сотни, полтинники; тысячи и пятисотки в другом отделении. Зачем я взял так много денег? Точно, мне нужно было купить кухонную утварь после работы. Парень через плечо заглянул внутрь бумажника, и это немного насторожило.
- Сколько она стоит?
- Двадцать пять. Брать будете или нет?!
- Да-да!- её нервы меня самого уже коробят. Понабирают же продавщиц.
Я положил полтинник и взял банку.
- Пяти рублей не будет?
- Нет.
Продавщица, ругаясь под нос, открыла кассу и стала набирать сдачу. Что удивительно, касса была почти полной уже к полудню. Популярный магазин.
- Всем стоять! Руки вверх!- парень, стоявший в стороне, достал пистолет, и теперь размахивал им из стороны в сторону, пытаясь прицелиться хоть в кого-то.
Зрачки расширены. Белок глаза покраснел. Наркоман. Или жутко боится. Нет, точно наркоман.
- Клади деньги в пакет,- сказал он некогда смелой кассирше, тыкая в неё пистолетом.
Выражение её лица изменилось. Оно стало испуганным, а кожа побледнела. Женщина принялась брать деньги из кассы и складывать их в пакет-майку. Часть денег попросту падала на пол.
Пенсионерка лишь охала.
- А ты,- он наставил пистолет на меня,- отдай кошелёк.
Зачем связываться с таким психом? Понятия не имею. Но я решился. Причины, может, и не нужны. Только потом пришло понимание, что сделал я это не зря.
Я убрал руку за спину, достал бумажник и протянул ему. Он, наверное, секунд пять смотрел на него в растерянности, явно ощущая подвоха.
- Положи на прилавок,- сказал он, водя пистолетом.
- Возьми сам. Это же не сложно.
- Пошёл ты! Положи на прилавок!
- Парень, я попал в аварию. В машину въехал КАмаЗ. Только что. Я один, кто выжил. Не считая водителя КАмаЗа. Так что просто возьми его. Мне сложно ходить.
Ну да, я соврал. Надо было.
- Положи на прилавок!- он перешёл на крик.
- Возьми его,- я тоже начал повышать голос.
- Положи этот хренов кошелёк на прилавок!
- Хрена с два! Подойди и возьми его!
- Я в последний раз говорю – положи этот кошелёк на прилавок! – пистолет в его руке дрожал сильнее. Крик понемногу переходил на хрип.
Наши крики слились в монотон. Мы орали друг на друга почти синхронно.
Не знаю, что со мной было. Понятия не имею, почему я не отдал бумажник, а повёл себя так, а не иначе. Что же со мной случилось?
Или тогда и начались первые изменения? А, может, и не было никаких изменений, а это лишь часть моего характера? Зачем задавать вопросы, на которые нет ответа?
И зачем вопросы, ответ на которые ты слышать не хочешь? Или хочешь, но боишься.
- Послушай, нарик! Я в душе не имею представления ,нахрен ты сюда попёрся. Ты же псих! Ты больной на всю голову!
- Заткнись!
- Тебя даже страшно бумажник из моей руки взять. Кстати, это бумажник, а не кошелёк. Трус!
- Закрой пасть!
- Просто возьми и…
Я не договорил. Мне не было суждено это сделать.
Парень, не выдержав напряжения, спустил курок. Прогремел выстрел. Пуля попала точно в грудную кость, пробив её. Я почувствовал боль и жжение внутри.
Упал на колени. Затем на спину.
Из раны текла кровь, окрашивая некогда белую рубашку в алый цвет. Я чувствовал, как кровь течёт по телу. Чувствовал лёгкую боль. В моём воображении предсмертные боли всегда были сильнее.
Но я не умирал.
Просто лежал на полу. Слышал крик продавщицы, усиленное оханье пенсионерки, радостный крик парня. И удар пустой гильзы о пол.
Я дышал. Попробовал пошевелить пальцем. Есть! Затем кистью. Получается. Я по-прежнему могу двигаться и… жить.
Я приподнялся, опираясь на руки. Кровь уже текла слабее.
- Продавщица закричала сильнее, а пенсионерка стала креститься, что-то шепча себе под нос.
Парень в растерянности отошёл назад, свалив незамеченные им коробки с хлопьями. Парень сжал пистолет сильнее.
- Т-т-ты…- он что-то пытался сказать.
А затем выстрел. Вновь и вновь. Первая пуля попала в кафельную плитку, разбив её на несколько частей. Вторая угодила в плитку за моей спиной. Третья попала ещё выше, в раму окна. Четвёртая попала в стеклопакет. Как и последующие три. Пистолет отдаче уводило всё выше и выше, поэтому самая последняя угодила, наверное, в потолок.
Затвор отъехал назад. Парень стоял с разряженным пистолетом и смотрел на меня.
- Бу!- сказал я.
Он вновь наставил на меня пистолет и стал в пустую жать на курок.
Я встал на ноги, не ощущая никакой боли. Парень же продолжал отходить от меня всё дальше и дальше, пока не упёрся в стену. Он прижал пустой пистолет к щеке и постанывал, тяжело дыша.
Я взял одну из банок тушёнки, которая стояла на витрине, как демонстрация продукта, и со всей силы кинул в парня. Она попала ему в руку, и он застонал, закрыв лицо руками. Видимо, ему не до боли. Я взял очередную банку и кинул в него. Третью, четвёртую. Я ни разу не промахнулся. Остановился лишь когда тушёнка закончилась. Около шести банок.
Парень к этому времени сидел на полу, облокотившись на стену, поджав ноги и закрыв лицо руками. И плакал.
- Пошёл отсюда!- сказал я.
Он выбежал очень быстро.
Даже сейчас этот эпизод не выходит у меня из головы. Сколько бы банок я запустил в него, если их было бы больше? Все? Но я ведь не такой кровожадный. Или такой? Что произошло со мной тогда, и что стало происходить дальше?
Я повернулся к молчавшей бледной продавщице, взял банку «Sprite» и сказав:
- Сдачи не надо,- вышел на улицу.
Рвотные позывы начались, когда я зашёл за магазин. И там, где никого не было, меня вырвало. Кровью. Просто кровью. Только в ней был один предмет. Я наклонился, чтобы поднять его. Пуля. Но как она?..
Не важно. Нужно проверить другое. Я расстегнул рубашку и посмотрел на место ранения. Кровь становилась коростой, но никакой дырки не было. Я провёл рукой. Ничего.
Я прислонил ещё холодную банку ко лбу и облокотился на стену магазина. Да что такое происходит?
Не знаю, сколько я так стоял. Спустя какое-то время я открыл банку и, набрав в рот воды, прополоскал его, сплюнув. Повторил эту процедуру два раза, и только затем попил.
Надо бы хоть как-то переодеться, а то вся рубашка в крови.
6.
- Ром, это ты?- спросила Ксюша из комнаты, когда я закрыл дверь.
- Ну а кто ещё? или ты ждешь кого-то?
- Нет. Просто ты рано.
- Отпустили пораньше.
Я быстро зашёл в ванную и закрыл дверь. Стал наливать холодную воду в ванную и бросил туда рубашку.
Я шёл домой, скрестив руки на груди низко наклонившись. Я шёл дворами. Слава Богу, почти не встретил людей.
Я умылся водой из ванны. Что происходит со мной? Ответ, конечно, был в моей голове. Но я боялся озвучить его даже самому себе.
Просто боязно.
- Тебе опять плохо?- Ксюша постучала в дверь.
- Я приму ванну и восстановлюсь.
- Но тебе получше хоть?
Я посмотрел на себя в зеркало: засохшая кровь на каштановых волосах, которая почти незаметна, и кровь на груди. И, плюсом, авария и убийство за день.
- Да,- ответил я,- мне сейчас гораздо лучше.
Удаляющиеся шаги.
Я глубоко вдохнул, выдохнул. Опёрся руками на раковину. А затем подставил голову под холодную воду.
7.
Я вышел в одних трусах, вытираясь полотенцем. Рубашку от крови отстирать не получилось – надо будет как-нибудь сжечь её на пустыре.
Я вошёл в комнату и посмотрел на Ксюшу. Она высыпалась после долгой смены. Работает в детском саду. Сегодня выходной.
Она спала на нашей двухместной кровати, даже не постелив себе, в лёгком белом свитере и серых спортивных штанах. Она лежала на левом боку, засунув одну руку под подушку. Её белые волосы аккуратно лежали на подушке.
Я присел на другой край кровати, стараясь ей не разбудить. Интересно, она всегда так мило спала, или мне только сейчас это стало заметно?
Я провёл рукой по её волосам. Они, как всегда, были приятны на ощупь. Как много всего бросается в глаза после пережитого. Я накрыл её простынёй, ибо под одеялом было бы слишком жарко, а под простынёй в нашей прохладной квартире самое то. Мне показалось, что она улыбнулась.
Я лег рядом.
- Знаешь,- перешёл на шёпот, чтобы не разбудить её,- за одно сегодня со мной произошло столько всего, что и за всю жизнь не наберётся. Я видел всю свою жизнь будто в покадровой съёмке. Хреновое кино, скажу я тебе. Нет насыщенности цвета, сюжет так себе, да и главный герой идиот. Но был там один насыщенный момент. Догадаешься какой? Верно, наше знакомство. Тот день в парке. Ты тогда с детьми гуляла. Ну я и решил подойти. Набрался смелости. Ты спишь? Хм, тогда можно и правду рассказать. Мы тогда с парнями по бутылке пива выпили. И вышла ты. Сразу мне понравилась. Мы поспорили, смогу подойти или нет. Как видишь – подошёл.
Я выдохнул и посмотрел на потолок. Перед глазами стоял тот день. Далёкий, будто его и не было никогда. Или был, но где-то очень далеко, в другой вселенной.
- А я знала, что всё не просто так,- сказал Ксюша.
Она повернулась, посмотрела на меня, и улыбнулась.
- Я просто…
Договорить не получилось. Она прислонила палец к моим губам, и я замолчал. Наверное, с полминуты мы лежали и смотрели друг на друга.
Сейчас она казалась совсем другим человеком. Или новой версией той себя.
А потом мы поцеловались. Все чувства обострились, стали более лучше. Будто бы меня перезапустили, словно компьютер. Всё чувствовалось так же, но немного «острее».
А потом мы слились в единое целое…
8.
- Ксюш,- я стоял и наполнял ванную,- у тебя фен сломался.
- Но я ведь им только сегодня пользовалась.
- Ну, всё уже. Сломался.
Конечно же, я солгал. Мне нужен был фен, что бы проверить свою самую страшную мысль. То, о чём я думал весь вчерашний день после аварии и выстрела.
В ванной была розетка. Далеко даже от раковины, что бы ненароком не шибануть. Но мною было продумано всё заранее – взял удлинитель.
Я залез в ванную, предварительно воткнув штепсель фена в розетку, включил его и закрыл глаза.
- А ты говорил, фен сломался!- крикнула Ксюша, пытаясь перекричать шум воды и работающего электроприбора.
- Знаю,- ответил тихо.
Я весь залез в ванную, чтобы напряжение прошло через всё тело, и, закрыв глаза, опустил фен в воду.
Электричество прошло через моё тело. Я почувствовал, как секунды на три моё сердцебиение ускоряется. Как напрягаются мышцы. И как заныл позвоночник. Свет в ванной, с громким щелчком, погас.
Я открыл глаза. Темнота. Вокруг по-прежнему вода, а в руках фен.
- Что случилось?- крикнула Ксюша.
Получается, света нет во всей квартире.
- Да так. Пробки просто вышибло. Сейчас выйду, починю.
Получилось! Я не могу умереть. Бессмертие?
Часть Третья.
1.
«Проблема старения и большинства болезней является одной из глобальных проблем человечества. Каждый день от старости умирает около 100 000 человек. Самое авторитетное научное издательство с недавнего времени начало размещать статьи научного содержания о продлении жизни.
Среди многоклеточных организмов, известным науке, бессмертной является медуза Turritopsis Nutricula. Известно так же, что множество организмов не стареют. Это в корне меняет убеждённость в том, что всё живое стареет и умирает.
В настоящее время биологи ставят эксперимент с ферментом теломераза, пытаясь добиться, чтобы клетки делились чаще. Учёным известно, что старые клетки уничтожаются и заменяются новыми. Благодаря этому большая часть клеток организма обновляется несколько раз. Если бы этот процесс можно было бы продлить, то, по заявлению учёных…»
Материал из одной Интернет – энциклопедии. Первая же ссылка в моём поисковике на запрос «вечная жизнь».
То есть, вполне можно представить, что клетки организма способны обновлять друг друга и заменять себе подобными много раз. Я что, действительно не могу умереть насильственной смертью?
Авария перевернула всё. Изменила.
«27-летний житель Москвы после аварии перестал стареть. Сейчас ему 47, но выглядит он по-прежнему на 27».
Случай, о котором говорили в новостях. По миру встречается что-то похожее. Но он же не бессмертен. Просто не стареет. А я? Я могу умереть от старости? Или мои клетки прекратят замещать друг друга? Всё может быть.
В больницу мне идти нельзя, поэтому решил наведаться в другое место. Туда, где потратил пять лет своей жизни. Интересно, помнят ли меня ещё преподаватели?
2.
- Здравствуйте, Юрий Владимирович. Я ваш бывший студент, Роман. Помните такого?
- Молодой человек, передо мной каждый день мелькают сотни лиц, и мне всех запоминать стоит?
Мы стояли в кабинете химии моего института. Того, где я учился. Юрий Владимирович заметно постарел. Взять, к примеру, то, что его некогда тёмные волосы сейчас полностью охватила седина. Да и количество морщин на лице увеличилось.
- Я просто хотел с вами по одному вопросу проконсультироваться.
- По какому, интересно, вопросу?- он высоко задрал голову, чтобы посмотреть на меня сквозь спущенные на нос очки.
- Наш организм – это ведь химия, верно?
- Биология, молодой человек. Химические процессы присутствуют в организме, но это больше биология. Там и физика есть.
- Физика?
Он усмехнулся:
- Как мало вы знаете про человеческий организм. Вот здесь,- он ткнул пальцем в мою голову,- за день генерируется больше электрических импульсов, чем от всех телефонов мира вместе взятых.
- Но ведь химия… Да вы же нам сами на парах говорили, что химия повелевает миром. И в организме в частности.
Он улыбнулся, подошёл к доске, взял мел и написал «C10H15NO3», а чуть ниже «C9H13NO3».
- Это,- он указал на верхнюю надпись,- формула адреналина по Такамине. 1900 год. А эта, нижняя, более современный её вариант. Адреналин, эпинифрин – называй как хочешь. Но ты знаешь, для чего он нужен. Физический процесс – выделение адреналина. Ну, или биологический. Да какая разница, в общем. Химия, влияющая на всё. Каждое вещество, каждое тело, каждый предмет имеет свою формулу. Порой комплекс формул. Ведь человека не опишешь одной формулой.
- А есть формула у смерти?
- Формула смерти… Хм, забавно. Это по большей части биология. Вот ответьте мне – отчего умирает человек? Старый человек.
- От старости.
- Ну да, конечно,- он усмехнулся,- от старости. Закупоренность сосудов, инсульт, кровоизлияния, рак. Чаще изнашиваемость органов. Как в механизмах. Сердце стареет, легкие уже не те, мозг совсем иной. Можно ли это описать формулой?
- А обновление клеток?
- Что с этим?
- Я прочитал, что если бы увеличить частоту обновления или же продлить этот процесс, то человек стал бы жить чуть дольше.
- Вы подводите все смерти под одну причину?
- А разве не так? Все естественные причины можно описать и этим. Люди умирают из-за того, что клетки не успевают облновляться. Сердце можно обновить. Всё можно сделать иначе. Новым.
- А неестественные причины?
- Кости срастаются. Плоть заживает. Даже раны на органах затягиваются со временем.
- То есть, вы хотите сказать, что если бы клетки обновлялись бы чаще и работали бы быстрее, то человек… жил бы вечно?
- Получается, так.
- Формула бессмертия. Интригует. И она зависит от клеток. От такой мелочи. А вы гениальны, молодой человек. Но можно ли вывести формулу обновления клеток?
- Вы можете описать процесс смешивание адреналина с кровью и усиления физических способностей! Разве это будет сложно?
Он усмехнулся и поправил очки:
- Заходите через неделю. Я посмотрю, что можно сделать.
3.
Мой организм будто бы стал сильнее, быстрее, выносливее.
Я стал бегать по утрам и делать простую зарядку. Энергии было очень много.
В парке, где я бегал, были и другие люди. Натренировавшись, можно было их различать. Например, люди/пары – однодневки. Их хватает минимум на неделю. Любое погодное условие или невысыпание может изменить их точку зрения о пробежке или вообще, о смысле утреннего спорта в целом.
Были здесь и люди, тренирующиеся дольше меня. Например, женщина в белом. На вид ей было под сорок, но она обладала телосложением молодой девушки. Она постоянно бегает в белой спортивной форме, умудряясь её не испачкать. Её тёмные волосы собраны в хвост. Я бегаю уже две недели, и мы стали кивать друг другу.
Один раз, после пробежки, днём, когда был обеденный перерыв на работе, я увидел эту женщину. Она сидела в строгом рабочем костюме. Ни намёка на утренние пробежки.
Я записался в спортзал. И ещё на борьбу. Надо улучшать себя. Бессмертие даётся не каждый день.
4.
Сегодня я избил человека. Он не был хорошим парнем, хотя уверенности в этом нет.
Просто двое решили напасть на нас с Ксюшей, когда мы возвращались ночью домой.
Они подошли сзади, ударили меня под колени, отчего я сразу упал, и один из них начал меня избивать ногами. Второй схватил Ксюшу и прижал её к дереву, пытаясь взять её за руки.
- Ну же, красотка, расслабься,- приговаривал он,- некоторым даже нравится.
И он засмеялся. Мне стало ужасно противно. Я ненавидел себя, потому что не мог её защитить. Мне нужно было быстро придти в себя.
- Да успокойся ты,- крикнул ей парень, и ударил головой по носу. Она тихо вскрикнула и застонала.
Я слышал каждый её всхлип. И это стало последней каплей.
Я поймал ногу бьющего меня уже на ударе, крепко схватил её руками, и со всей силы зарядил ему стопой в промежность. Он вскрикнул и согнулся пополам. Затем я подсёк его, не вставая с земли, и, вдовесок, ударил со всей силы ногой по нему лежачему сверху, целясь в нос. Хруст подтвердил, что я попал в цель.
Я быстро поднялся и направился ко второму. Ему хватило двух секунд, чтобы осознать ситуацию, и ещё одну, чтобы достать выкидной нож.
- Ну иди сюда,- сказал он.
Стоило ему подойти ближе и замахнуться, чтобы сделать выпад вперёд с ножом, я отпрыгнул назад, и на удар ответил контрударом – нога пролетела по дуге, отводя нож в сторону. За промежуток меньше секунды я оказался ближе, и стал наносить удары в нужные места на теле – рёбра, а точнее, селезёнка и печень. Пара сильных ударов, и его дыхание стало тяжелее, он наклонился немного вперёд. Я ударил сверху в область почек несколько раз, а затем, наклонив его сильнее, дал ему с колена в нос. Дёрнул его за шиворот вперёд, и он упал. Я перевернул парня и стал, что есть сил, бить его по лицу. Удар за ударом. Руке было немного больно, но да это и не важно.
- За то…
Удар. Хруст.
- Что ты…
Удар. Удар. Удар. Кровь.
- Её…
Удар в «фильтрум», в носогубную складку. Ещё больше крови.
- Ударил!
Я договорил, но продолжил бить. Слышал тяжёлое дыхание этого парня. Всхлипы Ксюши. Но я не мог остановиться. Что-то внутри меня заставляло бить вновь и вновь.
- Хватит,- сказала она,- перестать.
Но я продолжал…
- Хватит!- крикнула она.
Это было словно стоп – линия. Я замер с поднятым кулаком, к которого стекала чужая кровь. Ну и моя. В лёгкой концентрации и малом объёме. Но я уже знал, что разбитая кожа на костяшках затянулась.
Передо мной было уже не лицо. Дышащее кровавое месиво.
Это я сделал?
Я встал и отошёл от тела. Второй лежал, держась за сломанный нос.
На Ксюше уже не было свитера. Она сидела, оперевшись спиной на дерево, заслонив лицо руками. И плакала. Я подошёл к ней м взял за плечи. Она вздрогнула и закричала.
- Тихо-тихо-тихо,- шёпотом, - это я. Я.
Присел и обнял её. Она упёрлась головой мне в плечо и заплакала.
- Пойдём отсюда,- сказал я, поднимая Ксюшин свитер.
Мы встали. Я продолжал её обнимать и попытался накинуть на неё свитер. Она отмахнулась от него, как от ножа.
- Выбрось его! Выкинь!
Я взял свитер в руки, снял с себя рубашку и накинул на неё. Сам остался в лёгкой футболке.
И мы медленно пошли домой.
5.
- Ну,- Андрей поднял бокал,- за друзей.
Мы чокнулись и выпили. Ксюша решила пригласить наших знакомых, Андрея и Иру, на ужин. Через неделю после происшествия. Но мы решили всё забыть. А Ксюша стала меня как-то… побаиваться, что ли. За то, что я устроил тому парню. Но ведь за дело. И любой поступил бы на моём месте так же. Наверное.
Мой организм легко усваивал алкоголь. И я не пьянел. Сколько бы ни выпил. В отличии от остальных.
- Вот отличная вы пара,- сказала Ира,- постоянно вместе. Прикрываете друг друга. Заботитесь. Прям загляденье.
- И вы…
- Да что там мы,- Ира не дала Ксюше закончить,- пойдём на кухню. Я покурю. Мужчины, мы вас оставим.
Девушки встали из-за стола и удалились.
- Что у вас происходит?- спросил я, когда они ушли.
- Ты о чём?- спросил Андрей, наливая себе.
- Она сняла кольцо, которое ты ей подарил. Думаю, это что-то серьёзное.
- Да ладно. Бабы они и бабы. Поскандалят и успокоятся. ПМС этот их.
- Что случилось?
- Ром!
- Андрей! Мы давно общаемся. Почему ты не хочешь сказать?
Андрей выпил:
- Тебя, я слышал, повысили. Почему?
- Да одна история.
- Расскажи.
- Расскажешь потом свою?
- Она личная.
- Моя тоже.
6.
- Ром.
- Чего?
- Тебя к нашему заму.
Я посмотрел на своего коллегу по работе. Он стоял с кофе из автомата и смотрел на меня.
- Зачем?
- Не знаю. Иди.
Я встал и побрёл к кабинету. В этой фирме мой рабочий стаж меньше года, и из начальства мне знакомо лицо лишь директора. Зама я не видел никогда. И чего мне стоило ожидать – неизвестно. Организм обновляется, не умирает. Но чувства остаются. Смятение, страх. Всё здесь. Со мной.
Я постучал в дверь.
- Заходите,- женский голос.
Наш зам – женщина? Первый раз слышу!
Я открыл дверь и вошёл в кабинет. Он был довольно просторный. Около двух параллельных стен стояли шкафы. А почти посередине стоял письменный стол, за которым сидела… женщина в белом. С пробежки. Она посмотрела на меня и улыбнулась:
- Вы ведь не знали, что я с вами работаю?
- Нет. А давно?
- Я здесь лет десять уже. Присаживайтесь,- она указала на стул, стоявший боком к полузаваленному бумагой столу.
Я сел. Никакого дискомфорта в кабинете уже не чувствовалось. По крайней мере для меня.
- Давно вы бегаете?- спросила она.
- Три недели. А вы?
- С института. Подруга подсадила на это. Ты бегаешь меньше меня, но пробегаешь дистанцию в разы больше моей, не выдыхаясь. Есть секрет?
- Нет. Организм крепкий.
Она улыбнулась:
- Знаешь, у нас сейчас на повышении кандидатуры. Я настаиваю на твоей.
Давно она перешла на «ты»?
Женщина потянулась за листочком, который лежал ближе ко мне. То есть, тянулась она через весь стол. Только сейчас я заметил, что на её рубашке расстёгнуто чуть больше пуговиц, чем надо.
Я сглотнул ком в горле.
Она посмотрела на листок, что-то черкнула в нём, а затем отложила в сторону. Потом встала, подошла к двери (она была одета в чуть удлинённый вариант мини-юбки, а на ногах были туфли на высоком каблуке), и закрыла её на ключ.
Твою ж налево! Мне захотелось свалить! Уйти. Убежать. Закрыть глаза и думать о Ксюше.
Первые две секунды.
Женщина села передо мной на стол и закинула ногу на ногу:
- Говоришь, выносливый организм?
Что со мной такое?
Я встал со стула.
Это действительно я? Настоящий я?
7.
Я рассказал Андрею. Умолчав, конечно, о той части с закрытой дверью.
- А,- сказал он, по знакомству. Не плохо.
- Да. Совсем неплохо. А твоя тайна?
Он выпил ещё одну рюмку. Во время рассказа Андрей перешёл на водку.
- Ира беременна.
- Поздр…
- Я настаиваю на аборте.
- Но…
Девушки вернулись и сели на свои места.
- О чём болтаете?- спросила Ира.
- Да всё о том же,- ответил я, - а вы?
- Девичьи тайны. Ксюш…
- Погоди,- сказала она,- только один человек может называть меня так.
И она кивнула в мою сторону. Улыбка расплылась по моему лицу.
Мы посидели ещё с час, болтая обо всём, что можно придумать. Затем гости стали уходить, а мы пошли их провожать. До двери.
- До встречи,- помахали нам Ира и Андрей.
Мы помахали в ответ и закрыли дверь. Я приобнял Ксюшу, но она тут же оттолкнулась от меня.
- Что случилось?
- не подходи ко мне?
Она знает? Догадывается?
Я подошёл ближе и схватил её за руки. Она попыталась вырваться, но тщетно.
- Отпусти!
- Извини,- я ослабил хватку, и она отошла от меня.
- Вот об этом я и говорю. Ром, ты изменился. И я боюсь тебя.
- Ксюш.
- Оксана! Зови меня Оксана!
8.
Я, наконец, решил зайти к профессору в институт. Посмотреть на его формулу.
Осторожно постучал в дверь и зашёл внутрь. Никого. Я подошёл к столу, проходя мимо грязных парт от пролитых кем-то химикатов.
На столе стояли какие-то пробирки, колбы, горелки. Лежал журнал. Я решил подождать профессора здесь. Судя по записям, сегодня его пары.
Я стоял, облокотившись на стол, и смотрел на пустую доску. Может, он в лаборантской?
Я открыл дверь и замер на пороге.
На полу лежал профессор. И из его груди торчала рукоять ножа.
Часть Четвёртая.
1
Я подбежал к телу и, не касаясь ручки ножа, попытался прощупать пульс. Ничего. Его коричневый пиджак окрасился кровью.
Люди умирают. Становясь бессмертным, на это как-то не обращаешь внимания. Но, столкнувшись с этим, будто тычут носом, становится жутко.
Формула. Если он её вывел, то она должна быть в его пиджаке, на листочке бумаги. Он всегда носил так записи, даже самые обычные.
Я прощупал его пиджак, но карманы были пусты.
Если бы это было кино, то данный момент стал бы обычным и вполне ожидаемым. Но это жизнь, и когда сидишь на полу, моля Бога, что бы никто не вошел, с горячим чаем входит лаборантка. Секунды две мы смотрели друг на друга: она, держа горячую кружку с чаем двумя руками; и я, нависший над телом профессора.
И тут я сказал полнейшую чушь. Вставая, произнёс:
- Это не я! Он был уже мёртв, когда…
Лаборантка резким движением плеснула на меня кипяток и бросилась к двери. Я, кое-как, увернувшись, схватил её за руку, прижал к стене и зажал рот рукой.
- Послушайте! Это, правда, не я! Знаю, вы не верите мне, но…
Её зелёные напуганные глаза смотрели прямо на меня. Ладонью я чувствовал её учащённое дыханье. Я прижался к ней всем телом, чтобы хоть немного блокировать конечности. Но она даже не вырывалась. Шок, наверное.
- Послушай. Я сейчас уйду. И мне придётся убрать ладонь. Ты ведь не будешь кричать?
Она кое-как покачала головой. Я убрал ладонь и отошёл назад. Не прошло и секунды, как она закричала. И мне пришлось ударить её. Она вырубилась почти сразу же.
После этого хоть кто-нибудь поверит мне, что профессора убил не я?
Даже сейчас я задаю себе вопрос «зачем». Зачем ударил её? Зачем полез в карманы профессора сразу же, не обращая внимания на то, что он умер? Я изменился. Стал кем-то или чем-то другим. Но тогда… Где кончался настоящий я и начинался кто-то новый, неизвестный мне? Да и менялся ли? Вдруг это тот же я?
Ответа мне знать не хотелось.
Я сразу же начал обыскивать ящики столов в аудитории. Ничего, что походило бы на формулу. На столе, в ящиках, не было ни одного листочка. Но он должен был вести записи, размышлять! Или тот, кто его убил, знал обо всём? Нет, невозможно. Я ведь никому не рассказывал. И никто не знал о моих способностях. А профессор и без того вёл одинокую, и, даже затворническую, жизнь.
Только теперь я заметил. Раньше это не бросалось в глаза, было каким-то обыденным, что ли. А сейчас я заметил. То, как он размышлял.
Доска была стёрта, но в некоторых местах были видны элементы, реакции. Когда-то доска была исписана вся. Теперь же складывалось ощущение, что кто-то очень по-дилетантски или в спешке облил её водой. Но какие-то мизерные фрагменты всё равно остались.
Я достал сотовый телефон с хорошёй камерой, и сфотографировал остатки записей.
Там встречались и неизвестные химии, да и науке в принципе, элементы. «А» «D» и прочие в том же духе. Он любил придумывать что-то своё, или заменять длинные надписи.
«Если нет чего-то, что вам нужно, то вы можете это выдумать и записать. Это не возбраняется. Наоборот, я даже приветствую фантазию людей».
- Молодой человек.
Я стою с телефоном и фотографирую доску. В лаборантской, за закрытой дверью, лежат два тела, одно из которых мертво.
Я обернулся. Сорокалетний мужчина в полицейской форме с чёрным дипломатом. Рядом с ним стоял мужчина, моложе его, в чёрном строгом костюме. Кого-то он мне напоминал.
- Что вы здесь делаете?- спросил полицейский.
- Я бывший студент Юрия Владимировича, - взглядом искал оружие. Хоть какое-нибудь. Вон та длинная указка может мне пригодиться,- решил его навестить.
Парень в костюме шагнул вперёд и ослабил узел галстука:
- Поэтому вы его и убили?
- Что?- с полицейским мы сказали это синхронно. Видимо, для него это был тоже шок. Получается, парень в костюме – не из полиции.
- Да ладно тебе,- сказал он, подходя ближе и расстёгивая пиджак,- мы оба знаем твой секрет. Ты и я. Ну, ещё и люди из конторки, откуда я.
- Мы знакомы?
- Виделись один раз. Я понял о твоей аномалии ещё раньше тебя.
- Тот молодой парень из скорой на месте аварии!
- Да. Но в скорой я не работаю. Просто мы есть во всех службах, чтобы находить людей со странными способностями. Вроде тебя. А я ведь тогда натурально удивился, правда?- он развёл руки в сторону и повторил свою реакцию. Парню бы в актёры.
- Я понятия не имею, о чём ты.
- Ну да. Пошли лучше добровольно. А то ведь и осудить могут. А мы добавим. Представляешь, что такое пожизненное для бессмертного?
Полицейский вздрогнул. Он явно не улавливал нить разговора.
Парень оказался близко. Очень близко для удара указкой.
Я взял её одной рукой, и ударил рубящим ударом справа сверху вниз. Он отпрыгнул назад, а затем быстро подошёл ближе и ударил ногой в живот. Ловкости ему не занимать. Я отступил чуть назад под напором его удара. Следующая атака не заставила себя ждать. Он ударил правой рукой немного по дуге, стараясь попасть в подбородок. Если ты не боксёр, то лучше и не проводить такие удары. Но он решился. А навык самообороны у него явно был. Я оказался быстрее. Ударил указкой его по правому предплечью, по бедру, вкладывая в удары весь вес своего тела, а затем завершил серию тычковым ударом в солнечное сплетение. Он согнулся пополам. Потом удар под колено, а затем указкой сверху вниз по голове. Он упал на пол, тихо постанывая. Надеюсь, вырубился. Указка, жаль, сломалась.
Полицейский, видя это, полез за пистолетом. Но стоило ему завести руку за спину, как я метнул в него оставшуюся часть моего оружия. В живот. Точнее, в пузо. Немного больно, но не эффективно. Хотя, пара секунд форы у меня было. За пару шагов преодолел разделяющее нас расстояние и ударил ладонью его в горло. Не так сильно, чтобы убить, но не так слабо, чтобы не вызвать шок. Он схватился за шею двумя руками и принялся кашлять и сопеть. А это, ни много, ни мало, две минуты форы.
Я выбежал из института через чёрный ход. Но успел бросить взгляд на главный выход – три человека в таких же костюмах, как и тот парень.
Но меня они не заметили. На борьбе оборону против троих мы ещё не проходили.
2.
Я побежал к Ксюше. К детскому саду, где она работала. Организм позволял такие нагрузки и пробежки в три-четыре километра.
Но прибежал я быстро. Наверное. Не знаю. На самом деле что было «быстро» в моей ситуации. Промедление подобно смерти, поэтому нужно действовать в темпе. Не моей смерти.. мне-то всё равно. Нужно было успеть к ней. Если меня сложно было шантажировать смертью или болью (хотя боль я чувствовал, слабую, притуплённую), то Ксюша была другой. Ведь... она переехала от меня. Три дня назад. Стала бояться меня, избегать. Говорила, что я был слишком жестоким, что ли…
А потом собрала вещи и уехала.
Я действительно изменился. Но сейчас, в такой ситуации, она была уязвима без меня, как бы эгоистично это не звучало.
Я действительно изменился. Стал каким-то другим. Иным. Сейчас, вспоминая всё это, понимаешь, что действительно было не так. Но тогда этого не замечаешь. Это сродни влюблённости или любви – когда отшибает разум и та, в которую влюблён, кажется идеалом. По характеру и красоте. Не важно есть ли у неё кто сейчас или нет. Даже это не имеет значения. Только потом спадающая пелена откроет глаза, ослепит их истинным светом.
И, отморгавшись, понимаешь, что тут не так. Что видел в ином свете.
В тот день моя пелена спала очень быстро.
3.
Я подбежал к её детскому саду. Вокруг, как и положено,бегали дети, крича и играя во что-то.
Я зашёл внутрь и пошёл к зданию. Она должна быть внутри, ведь на улице её нет. Обязана быть.
Я вошёл внутрь и прошелся по коридору. Голоса эхом отдавались от какого-то кабинета, но, не освоившись, сложно было определить источник. Я открыл первую же дверь.
- Вам кого?- там, за письменным столом, сидела женщина.
- Ксю… Оксану Максимовну.
- А она отпросилась. За ней заехали какие-то люди, и она уехала с ними. Они ей вроде сказали, что там у неё с молодым человеком проблемы.
- Мать твою!- я ударил кулаком в дверной косяк.
- Что вы себе позволяете?
- Извините.
Я вышел из кабинета и направился к выходу. У двери стоял маленький мальчик, в растерянности глядя на меня.
- Вы злитесь?
- Да!- ответил я резко, но тут же понизил интонацию,- то есть да. Извини.
- Но вы ведь хороший?
- Наверное,- и тут воспоминания моих деяний градом обрушились на меня. В памяти всплыло всё,- хотя… Я не знаю.
- Добрый?- спросил мальчик,- как человек–паук.
- Да,- соврал я.
И вышел из здания. Как же ему объяснить, что нет ни добра, ни зала, когда ты взрослый. Есть человек. Это и добро и зло в одном сосуде. Нет чёткой грани, как и нет чёткого, осязаемого зла. Границы размыты, а линию проводить никто и не хочет.
Я вышел за ворота.
- На ловца и зверь бежит!
Позади меня стоял мужчина в костюме, поигрывая ножом:
- Сам пойдёшь?
Я покачал головой.
Он схватил нож покрепче. Всё произошло очень быстро. Удар, захват, удар, перелом в локтевом сгибе. Он сел на землю и закричал.
- Тише,- сказал я,- тут дети.
Взял нож, закрыл ему рот рукой и поднёс оружие к горлу.
- Знаешь, где она?
Он не ответил. Я легонько ткнул ножом в сломанный локоть, и он замычал.
- Повторюсь – ты знаешь, где она?
Он закивал.
- Если отпущу – не закричишь?
Покачивание головой. Я убрал ладонь.
- Где?
- В старой школе.
- 43?
Он кивнул. Я достал из кармана платок, на манер кляпа засунул ему в рот и ещё несколько раз ткнул его ножом в локоть. Он замычал сильнее. Я провёл лезвием по его щеке, и увидел ужас в глаза. Улыбнулся, встал и ушёл. Правда, перед этим вырубил его ударом туфли в подбородок.
Ну что же – теперь в школу. Я сложил нож и убрал его в рукав рубашки, чтобы он был незаметен и крепче держался.
4.
Школа была года четыре как заброшена. По вечерам и ночам в неё «тусовалась» молодежь, а днём там были завсегдатаи-фотографы. Нравилось им это. А я ведь в ней учился.
Время тлеет, уничтожая мир вокруг. Кроме меня.
Я вошёл внутрь. Голоса раздавались со второго этажа.
Полуразвалившаяся лестница. Сложно представить, чтобы по ней когда-то ходили ученики. Вообще невероятно представить, что бы в ней кто-то учился.
У входа на второй этаж стоял парень в костюме. При виде меня он улыбнулся.
- Мы ждали.
Когда я подошёл ближе, он достал пистолет и наставил его на меня. Удар с двух рук боком кисти под разными углами и по разным частям пистолета, и он валяется на полу. Парень в растерянности смотрел на меня, а я уже занёс ногу для удара. Под колено каблуком. Удар рукой по дуге в нос, второй по подбородку. Парня отбросило к двери. Ещё серия ударов по лицу, и он нокаутирован. Я взял пистолет и спрятал за пояс, прикрыв рубашкой. Что ж, теперь можно идти.
Двое стояли у входа в кабинет. Но они лишь расступились, пропуская меня внутрь. Я вошёл, готовый использовать оружие в любой момент.
- Здравствуй.
В кабинете в кабинете так же стояли двое, и ещё один сидел на парте. Итого три человека внутри, два снаружи, не считая меня и Ксюши. Один из парней стоял позади неё, обхватив рукой горло, а в другой держал пистолет у её виска.
- Проходи,- сказал тот, который сидел на парте.
Он не сильно отличался от остальных. Тот же костюм, того же цвета волосы. Лицо, правда, немного другое. Но ощущение того, что ребята сошли с одного конвейера, не покидало.
- Нам кое-что нужно.
- У меня этого нет.
- Думаешь? А-а-а, ты про формулу. Юрий Васильевич так и не смог её вывести. Даже под дулом пистолета.
- Владимирович. Юрий Владимирович.
- Да это и не важно. Нам нужен ты.
- Я?
Ксюша тоже удивилась. Это было видно по её лицу.
- Так как тебе угрожать бессмысленно, то вот она – самое то!
- Если хоть один волос…
- Да Господи Боже мой! Ты фильмов пересмотрелся, что ли? Давай так,- он достал из кармана пиджака тонкий шприц с жидкостью и протянул его мне,- здесь яд. Продемонстрируй нам свои способности.
- А если я не захочу?
Он указал на Ксюшу:
- Мы вколем ей. Знаешь, это убивает.
Я подошёл, взял шприц и снял колпачок.
- Внутривенно или внутримышечно?
- А,- тот махнул рукой,- как хочешь.
Я вдохнул и вколол себе в плечо. Ввёл очень быстро. Первые секунды ничего не происходило. Но потом я почувствовал. Покалывание в сердце, и то, как яд течёт по крови. По набухшим венам. Глаза заболели, а мозг на секунду выключился.
Затем меня вырвало.
- Забавно,- сказал мужчина,- мы думали, что хоть этот сильный яд убьёт тебя. Но ты оказался сильнее.
Он достал ещё несколько шприцов и положил их на парту.
- Отпусти её. Я всё сделаю и так.
- Она – наша гарантия. Нам не нужны лишние жертвы.
- Хоть отпусти её. Пусть просто постоит.
Парень, державший девушку, посмотрел на главного. Тот кивнул, и Ксюша отошла и вжалась в угол. Теперь она боялась абсолютно всех.
- Ты рад?- спросил главный.
- Очень,- сказал я.
Интересно, заметили ли у меня пистолет на входе? Да какая сейчас разница.
Первая пуля попала в голову тому, кто держал Ксюшу. Вторая – в голову другому охраннику. Я бы убил и главного, но сзади меня обхватили рукой за шею. Наклонив голову в бок, выстрелил, стараясь угодить в голову нападающего. Мимо. Ещё и ещё. Выстрелы оглушали, но было всё равно. Три патрона на мимо. Хватка крепчает. Если умереть я не могу, то вырубиться вполне получится. А это очень плохо. Надо освобождаться по-другому. Я выстрелил ему в стопу, и хватка ослабла. Это позволило выбраться. Я ударил локтём в лицо, ломая нос, а затем выстрелил ему в грудь и в голову. Затвор отъехал назад. Быстро же кончились патроны.
Теперь их осталось двое. Один спереди, а главный позади. Я слышал, как он подходит сзади. Отложил пустой пистолет на парту. А затем резко обернулся, ударив главного пальцами в горло, развернувшись к нему корпусом. Затем удар ногой в пах охраннику, пальцами в глаза, окончательно поворачиваясь обратно, и потом кулаком в подбородок снизу вверх. Главный более-менее пришёл в себя. Удар в пах, и он вновь в прострации. Я подошёл к охраннику и ударил его в кадык кулаком с выставленным вперёд средним согнутым пальцем. Его хрип сменился булькающими звуками, и он упал. Окончательно. Я подошёл к главному и с силой стукнул его головой о парту три раза, пока он не упал на пол, а парта не окрасилась в лёгкий красный свет.
Я поднял глаза и увидел её. Она стояла у стены, прижав пистолет к виску.
- Не подходи!
- Ксюш.
- Оксана!
- Оксана, послушай. Убери пистолет.
- Не подходи ко мне! Дай мне уйти!
- Пистолет разряжен.
- Нет. Это другой. В нём двенадцать пуль. Я умею разбираться в оружии.
- Хорошо, иди. Только с собой ничего не делай, ладно?
- Не ищи меня.
Она прошла мимо, направляясь к выходу и переступая через тела. На её глазах были слёзы.
- Я люблю тебя.
Она мне не ответила. Просто пошла к выходу. Я опустил голову. И тут прогремел выстрел.
Я поднял голову и увидел лишь падающее тело. Шок. Я не могу пошевелиться.
- Ты был прав,- сказал главный, лежа на полу с пистолетом в руках,- её оружие разряжено. Да и она бы в любом случае не выстрелила.
Я по-прежнему стоял на месте.
- Да брось. Она всё равно бы умерла. Рано или поздно.
А потом накатила ярость.
Я поднял его и прижал к стене.
- Ну, давай,- сказал он,- убей меня.
- Нет,- я растянул это слово,- так просто ты не умрёшь. Притом у нас так много патронов. У тебя ещё есть яд. А у меня нож. Это будет очень долгая смерть.
В его глазах был лишь ужас.
Часть Пятая.
1.
Сейчас 2287 год. Прошло так много времени с того момента.
Всю последующую неделю после того инцидента я пытался тщетно себя убить. Выводил формулу смерти и бессмертия. Тоже тщетно.
Её я похоронил. Оплатил похороны, отпевание и прочее. Но на само погребение я не пришёл. На меня по-прежнему охотились те ребята.
От них я скрылся в никому не известном селе, где и жили-то две старухи да дед. Все дома были заброшены.
Потом, через десять лет, когда про меня все забыли, я стал приходить к ней на могилку. А потом её перезахоронили в том селе.
Я открыл сельскую школу, и дети из соседних деревень и сёл стали ходить ко мне учиться. Особенно у меня получалась физика, биология и химия. Я говорю так, будто эти событиями проходили через месяц через два. На самом же деле сменялись года, десятки лет. В голове всё смешивалось.
Ира и Андрей с их беременностью и абортом давно канули в вечность. Я не знаю, чем у них всё закончилось, да и не хочу знать.
Как и про того мальчика в детском саду.
Я вывел формулу бессмертия. Она оказалась не сложной. Думаю, не стоит мне её здесь писать. Да и всё равно она полна неизвестных символов, вроде «A» или «Z». Профессор был прав в своих расчетах, только он просчитался с одним элементом – углеродом. Неправильно рассчитал. Поэтому и не вышло, когда он захотел попробовать это бессмертие на себе.
2.
Забавно, правда? Прошло более 250 лет, а сёла ещё существуют.
Я сидел на парте, а доска была исписана формулами, уравнениями реакций. У меня получалось. Я почти её вывел.
Формула биологического процесса. То, что вроде и нельзя описать химией. Формула смерти. Она была чем-то похожа на формулу бессмертия.
Я нажал на кнопку, и доска стёрлась автоматически. Написал на одной стороне формулу бессмертия, а на другой – формулу смерти. А затем стал искать отличия.
То, что позволит мне умереть. Вечная жизнь надоедает. Кажется, что в сотый раз проходишь одну и ту же компьютерную игру с нестареющим главным героем.
Вот оно! Небольшое отличие! То, что позволит мне умереть, забыться.
Дети придут и увидят мёртвого любимого учителя. А, может, я постарею? Или рассыплюсь в прах?
Не важно. Я закрыл глаза.
Всё должно иметь свой конец.
Эпилог.
Я вновь стоял на лугу, а вдали виднелся мой деревенский дом.
- Я думал, что мы и не увидимся,- ко мне подошёл дедушка и пожал руку.
На нём была та же одежда, но прибавился ещё и чёрный с серыми тонкими полосками галстук.
- Почему такой нарядный?- спросил я.
- Событие произошло.
- Какое же?
И я увидел сам. К нам шла Ксюша. В своём белом свитере и синих джинсах. Она улыбалась.
- Оксана,- начал я.
- Ксюша.
Теперь улыбнулся я:
- Ты совсем не изменилась.
- А ты изменился. Вновь стал собой. Тем, кого я полюбила когда-то. И мне это нравится.
- Ты меня прощаешь?
Ксюша показала правую руку. На безымянном пальце красовалось обручальное кольцо:
- Что?..
Дедушка засмеялся, и его смех подхватила и Ксюша. Он указал на мою руку.
Там тоже было кольцо.
- Пойдём,- сказал дедушка,- а то Ксюша стол накрыла. А есть-то некому. Ох и откормила она меня.
- Не правда,- Ксюша улыбнулась,- не одна я стол накрывала. Вы мне помогли. Вон сколько рыбы наловили.
- Помнишь,- сказал дедушка,- если ты выбрал – не оборачивайся.
- Да,- кивнул я. Обнял его и Ксюшу,- пойдёмте уже. Назад домой.